Культура, 14 сентября 2016 года

Я задаю себе вопрос: почему 250 лет назад Елизавете Петровне понадобился указ о создании профессионального театра в России? Почему был нужен театр? Вовсе не для просвещения своих граждан и даже не услаждения своих придворных, а для того чтобы через театр проводить свои собственные монархические идеи. Условно говоря, указ 1756 года можно рассматривать как своего рода национальный проект, имеющий свои государственные цели.

Точно так же большевики знали, зачем им театр. Программа «Театральный Октябрь» была выдвинута после октября 1917-го, ее авторы, левые художники во главе с Вс. Э. Мейерхольдом, считали, что сцена должна стать политической трибуной, средством пропаганды революционной борьбы, и советские партийные лидеры, поддерживающие государственные театры, тоже использовали театр для своих идеологических целей.

А зачем нужен театр современной России? Свободной и демократичной стране, вступающей в ВТО? Какое место в обществе сегодня государство отводит театру? Если действительно его функции определены как «услуги населению», то тогда все наши попытки помешать реформам, не учитывающим театральной специфики, просто смешны и нелепы. Что «заказывает» театру нынче власть? Говорю честно: не знаю. Вроде надо радоваться: театр отпустили на волю. Но воля обернулась несчастьем. Ведь надо понимать — театр всегда выполняет две функции: художественную и социальную. Театр осознает свою роль в обществе, или находясь на службе правящей идеологии, или борясь с ней — только так театр может ощутить свое предназначение, свою роль в жизни общества.

А сегодня театры существуют по инерции, не определив для себя, куда им двигаться. То ли действительно заняться «обслуживанием» населения, то ли попытаться вернуть себе роль «властителей дум» в обществе. Правда, некоторые театры уже выбрали свой путь, поставив во главу угла успешный менеджмент. Но я уверен, что и сегодня действует формула: художник, спроси с самого себя.

Что делать театру? Ждать, пока нам сверху спустят национальную идею, чтобы прославить ее или, напротив, высмеять? Сумеем ли мы, театральное сообщество, сами сформулировать и предложить свою программу развития театра? Однозначного ответа на эти вопросы, говорю честно, у меня нет. Тем не менее нам нести ответственность за то, что мы оставим после себя.

Во-первых, мы должны сохранить систему государственных театров. Для этого нам надо добиться, чтобы был принят закон об автономных учреждениях с нашими поправками. Сейчас Общественная палата попросила на экспертизу Закон об автономных учреждениях, и мы попытаемся провести его через Государственную думу. Мы должны отвести реальную угрозу закрытия театров, которое, скорее всего, возможно, не в Москве и не в Петербурге, а в провинции. Хотя вот сейчас и в Москве Людмила Рошкован, руководитель Театра-студии «Человек», судится с коммерческими структурами, пытающимися отобрать у нее площадь под строительство очень дорогих квартир. Мы не можем быть уверены, если это не будет прописано в законе, что учредитель не захочет отдать здание какой-нибудь коммерческой структуре. Любой театр в любой момент может быть перепрофилирован. Этого нельзя допустить. Даже если в том или ином театре давно заглохла художественная жизнь, его все равно надо сохранить. «Заморозили» же военные предприятия, которые временно перевели на производство утюгов и чайников, а сейчас они снова занялись своей прямой деятельностью. Но чтобы это случилось, надо было сохранить и оборудование, и специалистов. Может быть, через год, через два придет в этот театр талантливый театральный лидер, который сумеет повести за собой людей, обновить труппу, увлечь своими идеями… Если же сейчас закрыть театр и отдать его помещение, к примеру, под ресторан, то уже никогда в этом помещении театра не будет.

Вторая очень важная задача — это обеспечение социальной защиты театральных работников. Мы должны приостановить процесс, при котором талантливые люди уходят из профессии, будь то актеры, завпосты, гримеры… При таких унизительных зарплатах, которые сегодня получают эти носители уникального мастерства, отток из театра будет продолжаться. Мы должны добиться и государственной поддержки наших стариков, отдавших сцене свои жизни и оказавшихся в старости за чертой бедности.

Необходимо обеспечить условия актерской миграции. Обо всем этом уже не раз говорилось, но, чтобы сдвинуть ситуацию с мертвой точки, нужны законы.

Что дальше? Дальше нужно, чтобы случилось главное, чтобы где-то, условно говоря, на «Славянском базаре», состоялась встреча новых реформаторов. Откуда и как они появятся? Как вырастить новое поколение талантливых людей с новым театральным мышлением? Надо решать проблемы театрального образования. И это наша третья задача.

Сергей Кара-Мурза назвал школу «генетической матрицей» культуры. Меня восхищает абсолютная точность этого определения. И пугает его смысл: утратить школу — значит потерять тот инструмент, посредством которого передаются от поколения к поколению основы культуры, нравственности, главные понятия жизни. В переложении на театр все звучит еще более драматично. Искусству театра нельзя выучиться только по учебникам. Его «взять» можно исключительно из рук ученика, к примеру Вахтангова, потом из рук ученика его ученика и т.д. Живое театральное искусство передается от одного Мастера к другому, из уст в уста. Если разорвется хоть одно звено этой хрупкой цепочки, то конец театральной школе. И сегодня «спасать» надо в первую очередь театральные школы, без них театра, который мы гордо называем национальным достоянием, не будет. Что значит спасать? Не допускать к педагогике дилетантов, неудачников, малообразованных и неталантливых людей. Чтобы растить личности, нужны Учителя. Сегодня известные театральные школы получили государственные гранты, конечно, обидно, что в их число не вошло старейшее Ярославское театральное училище (кстати, не получил гранта в год 250-летия и Ярославский театр имени Федора Волкова) и другие российские театральные вузы. Может быть, гранты позволят увеличить существовавшие унизительно низкие педагогические ставки, что привлечет в театральную педагогику лучшие силы. Образование — это «ресурс стратегического порядка» (Виктор Ильин). Еще одна мысль этого автора:"Новую цивилизацию и ее основу high-tech невозможно построить без прорыва в сфере духа. Нельзя прийти к высоким технологиям без «высокого человека». «Высокий человек» — в моем разумении это прежде всего человек творческий. Я уже рассказывал в интервью газете «Известия» об эксперименте в Англии. Несколько пьес современных драматургов направляют в обычные общеобразовательные школы. Сами дети при помощи кураторов из профессиональных театров ставят там спектакли. Выбирают десять лучших, а потом Королевский Шекспировский театр устраивает фестиваль этих лучших спектаклей. Почему бы нам не повторить то же самое? Мы с таким рвением делаем кальку с пошлейших зарубежных телевизионных шоу, но почему-то не перенимаем опыт полезный, не идущий вразрез с российским менталитетом. Кстати, в свое время Луначарский делал нечто подобное: он ввел в общеобразовательные школы предмет, который так и назывался — «творчество». Я хочу обратиться в Министерство образования: может быть, стоит подумать на эту тему, а наш театральный союз мог бы помочь.

Сегодняшние проблемы театра в том, что мы, как говорят нынче молодые люди, не сумели «догнать» те перемены, которые произошли в нашем обществе. Театр нужен тогда, когда не отстает от своего времени. Когда знает ответы на вопросы: зачем и для кого. Сегодня мы часто выходим на сцену, не вполне понимая, что мы хотим сказать. Театр, который ругают за то, что он пошел на поводу у зрителей, на самом деле оказался очень далек от тех проблем, которые волнуют современное общество. От театра ждут художественной интерпретации нашего «времени перемен», и этот момент уже наступил. 

Александр Калягин