Вот уже два года как идет этот спектакль на сцене Московского Художественного академического театра. <…>

Тысячи зрителей у этого спектакля — не только в нашей стране, но и за рубежом. Отрывки из спектакля были показаны по телевидению, прозвучали по радио. И отовсюду идут в театр зрительские письма — в адрес драматурга Михаила Шатрова, режиссера Олега Ефремова и исполнителя главной роли Александра Калягина.

Пишут ветераны партии и революции, свидетели и участники событий, ставших документальной основой спектакля. Для них этот спектакль — как встреча с далекой молодостью. Вот что пишет член КПСС с 1919 года Г. Барулин:

«Впечатление такое, будто окунулся в бурную, полную тревоги атмосферу первых послереволюционных лет. Взволнованно слушал Ленина (впервые я его слушал в Петрограде в апреле 1917 года). Заново пережил события 1917—1924 годов: наступление немцев и Брестский мир, гражданская война, Кронштадтский мятеж (во время его подавления я был в отряде железнодорожников), первые шаги по восстановлению страны (в железнодорожной мастерской ремонтировал вагоны), новая экономическая политика и ее последствия, смерть Владимира Ильича (в составе делегации рабфаковцев Петрограда приезжал в Москву на похороны). Как зрителю и современнику мне хотелось бы сказать, что театру удалось перенести в наши дни образ Владимира Ильича, каким он вошел в наш разум и сердце, передать революционную и вместе с тем тревожную атмосферу тех лет».

Но основной зритель — это дети и внуки тех, кто совершал революцию. Но и для них спектакль автобиографичен, потому что революция и сегодня определяет судьбы людей.

«Видела спектакль „Так победим!“,— пишет Р. Бешер Александру Калягину. — Видела — не то слово, вернее, пережила его вместе с вами. Говорю вам огромное спасибо за исполнение роли Ленина, за спектакль в целом, за возможность пережить то прекрасное потрясение, которым велик Театр. Дорого еще н то, что такое чувство спектакль вызвал не только у меня, старого человека, члена партии с 1920 года, но и молодого человека, моего тридцатилетнего внука. который тоже был на спектакле. Мне кажется, я не ошибусь, если скажу, что мы с ним, люди разных поколений, отражаем пережитое зрителями переполненного зала, которые долго стоя аплодировали замечательному спектаклю». <…>

Удивительное дело: еще со школьной скамьи начинаем мы изучать историю нашей страны, историю Коммунистической партии; со сцены звучат ленинские слова — и мы их тоже знаем: читали, изучали, размышляли над ними. А вот ведь смотрим на сцену в великом напряжении, боясь пропустить хоть одно слово, идущее оттуда.

Вот как пишет об этом москвичка Н. Каневец:

«Прошло несколько дней после спектакля, когда я душой, умом и сердцем чувствовала себя в гуще событий, центром которых был В. И. Ленин. Все увиденное и перечувствованное не могу назвать спектаклем. Это было явление, где умно и вдохновенно соединились масштабность драматургии. высокоталантливая режиссура и органичное и нетрадиционное проникновение актера в образ Ленина.

Я слышала тишину зала и чувствовала происходившее внутри меня (думается, и у других зрителей тоже) нравственное очищение и духовное обогащение от соприкосновения с великой жизнью.

Потрясла меня заключительная сцена, когда в облике Ленина я ощутила несгибаемую твердость, решимость и непоколебимую веру. Мне было даже страшно за Ленина, ибо все это требовало нечеловеческих сил».<…>

О том же и письмо из Праги от молодой девушки Даниэлы Шмидтовой: «Я работаю лектором в Музее В. И. Ленина в Праге. Музей размещен в историческом здании, где Ленин вместе с товарищами обсуждал в январе 1912 года важные и неотложные вопросы, которые стояли перед революционным движением и большевистской партией в период нового революционного подъема после нескольких лёт застоя и кризиса.

В. И. Ленин, как известно, был в Праге всего три раза. Круг людей, которые тогда имели счастье встретиться с Лениным, был, естественно, узким. Этого требовала строгая конспирация. После просмотра вашего спектакля меня не покидает то чувство, что я, хотя и родилась намного позже, действительно встретилась с Лениным, говорила с ним, слушала его.

Когда свет погас и на затемненной сцене остался в потоке света только Ленин со своими размышлениями, возникло неповторимое чувство. Рампа, сцена, зрительный зал — все перестало существовать, и я с затаенным дыханием слушала знакомые мне мысли. Как удивительно и актуально они звучали, хотя и были написаны десятки лет назад! У меня было чувство, будто Ленин посетил Прагу в четвертый раз. По-дружески пожал руку, предостерег, чего нельзя допустить, на что обратить внимание, как бороться за наше большое справедливое дело. Как победить».

<…>

…Спектакль окончен. На сцене — Ленин. Внимательно и мудро смотрит он в зрительный зал: как вы там, потомки?

Г. Терехов
Советская культура, 6.11.1983