"Экран и сцена"

Александру Александровичу Калягину — 65. Некруглая дата. Однако хороший повод поздравить замечательного артиста, председателя Союза театральных деятелей России, художественного руководителя театра “Et Cetera”, вспомнить его роли, жизнь и судьбу.

В день его рождения канал «Культура» показал программу «Александр Калягин. .. Et cetera…» (автор сценария Наталья Старосельская, режиссер Полина Тимофеева). Она состояла из монолога именинника, перемежаемого хорошо и точно подобранными, редкими фрагментами из спектаклей и фильмов. Затем показали старый, незаслуженно забытый телефильм «Эзоп» (режиссер О. Рябоконь) с Калягиным в заглавной роли. Сегодня пересматриваешь ленты 70-х в контексте современного бурного потока дурновкусных, наскоро сляпанных детективов и мыльных опер и удивляешься тому, как легко телевидение отказалось от наработанного, от традиций честного творчества. Эзоп — серьезная удача Калягина, прекрасно поступила «Культура», отметив его день рождения именно этим фильмом. Он стал и данью памяти недавно ушедшим: Любови Полищук (сыгравшей Клею) и Владиславу Пази (режиссер занят в небольшой роли Хрисиппа).

ТВ-Центр после полуночи предпослал «Рабе любви» Н. Михалкова передачу «Вся моя жизнь — театр» (режиссер Ара Оганесян). Вроде бы принцип подачи материала сходен с программой, показанной на «Культуре», но здесь явно не хватало строгости отбора важного от неважного, мелькавшая «нарезка» из фильмов показалась хаотичной. На другой день (на той же «Культуре») можно было посмотреть запечатленный на пленку спектакль «Король Убю», в котором Александр Александрович сыграл одну из лучших своих ролей, отмеченную Национальной премией «Золотая Маска». В воскресенье в 6 часов утра на Первом канале решили показать «Неоконченную пьесу для механического пианино» Никиты Михалкова.

Обе телемонографии строились на рассказе Калягина о времени и о себе.

«Мне было года четыре или пять лет, когда моя мама по моему настоянию заказала у столяра театр, похожий на макет, с порталом, кулисами. Мне сшили занавес. Я долго смотрел на него и испытывал счастье». И что удивительно: маленький Саша жил тогда в комнатушке-пенале, куда не помещалась вторая кровать, как раз неподалеку от того места, где ныне стоит роскошное, причудливое здание “Et Cetera”. Мистика? Конечно! Ведь в театре, как нигде, существуют таинственные законы. В том числе закон фарта или попросту везения. Он был поздним ребенком, родился нежданно-негаданно, его маме — преподавателю французского языка было 40 лет, отец — директор института — умер рано, когда сыну еще не исполнилось и года. Женское окружение, женское воспитание, материнское обожание не помешали раннему самоопределению. Вопрос: «с кого делать жизнь» решился сам собой. С Чаплина, с Аркадия Исааковича Райкина. Он нашел в этих двух великих актерах «свое я», уют, прибежище. Позже, после окончания «Щуки», он поступит в уже легендарный Театр на Таганке, впрочем, не ставший для актера «своим». Однако этот эпизод не сказался на огромном уважении артиста к Юрию Петровичу Любимову (именно ему на последнем «Гвозде сезона» вручил собственную премию председатель СТД РФ).

Учителями Калягин считает Олега Ефремова (во МХАТе он служил четверть века с 1971 года), Анатолия Эфроса, Михаила Швейцера. Но ведь и им повезло с Калягиным, недаром Анатолий Васильевич назвал его «эталонным актером» (так называлась большая и глубокая статья Ольги Егошиной в «ЭС» № 27-28 за прошлый год).

«Эфроса я никогда не забываю. Он один из моих духовников. Мечтал попасть к нему, будучи одним из лидеров Художественного театра, любимцем Олега Ефремова. Это не значит, что я хотел изменить Ефремову, но я кожей чувствовал, мне необходимо то, что находится на Малой Бронной. Сейчас актеры свободно переходят из театра в театр, но тогда мы были крепостные. Я все время думал, каким образом не нарушить мою связь с Ефремовым и поработать с Эфросом. Так я „намагнитил“ эту ситуацию, что Эфрос сам пришел к Ефремову. Он потом не раз говорил, что работа во МХАТе была счастливым моментом в его жизни. Он делал „Тартюфа“, ставил „Живой труп“. Ефремов спрашивал: „кто будет играть Протасова, думаю, Любшин?“ Прошла неделя, другая, и Эфрос говорит Ефремову: „я подумал, я хотел бы, чтобы Протасова играл Саша Калягин“. Ефремов при этом крутил сигарету и, наконец сказал: „Калягин? Так он же пить не умеет“». Благодаря телевидению мы пронзительно и неброско Федю никогда не играли (в ту пору у многих на памяти были потрясающие Николай Симонов и Михаил Романов, героизирующие этот образ). Наверное, самое время сказать об особом даре Калягина, его одухотворенности. Вершиной его творчества стал чеховский Платонов в «Неоконченной пьесе для механического пианино». Не будет преувеличением сказать, что финальная сцена «Пианино», ернический пробег Платонова-Калягина с пением арии Неморино, заканчивающийся молитвой, его метания по дому, истерика, обморок, попытка самоубийства конгениальны Чехову. Платонов — сгусток многих героев других его пьес. «Я слышал, что Питер Брук показывал своим актерам наш фильм», — с гордостью говорит Калягин. Но и сил на роль было затрачено немало: «полжизни унес мой Платонов, он меня обжег, бесследно он не пройдет» — записал он в тетрадке.

Александр Калягин часто повторяет слово «счастье». Он действительно счастливый человек, счастливый артист, сыгравший множество прекрасных, разнообразных и очень значимых ролей. В его послужном списке — Платонов и Тригорин, Чичиков и Ихарев, Протасов и Карл Иванович (в «Детстве» Петра Фоменко). Толстой, Гоголь, Чехов. Золотой фонд. И сам он как артист из «золотого фонда».

Работу в своем собственном театре Калягин называет «вторым дыханием». «Где бы я сыграл Шейлока, Дон-Кихота, короля Убю, Крэппа?» — вопрошает Александр Александрович. Он счастлив репетировать с Робертом Стуруа. «В свое время я видел „Кавказский меловой круг“, „Ричарда III“ с Рамазом Чхиквадзе. Забыть не могу. Я мечтал поработать с Робертом Стуруа. Это величайшая школа. Я сыграл Шейлока, Крэппа, причем по настоянию Стуруа. Это счастье. Как мы репетировали! Процентов 80 репетиционного периода „Последней записи Крэппа“ мы читали роман Беккета „Моллой“, сравнивали переводы. Мы многое оттуда внесли в наш спектакль. Рассуждения Крэппа, его вопросы: действительно ли, что по субботам муки Иуды прекращаются, попала ли моя мать на небеса, попаду ли я на небеса? — из романа Беккета. “Et Cetera” — это вечное движение, театр всегда будет жить. В театре все возможно. Все зависит от вкуса, от воспитания. Мне это название очень нравится», — признается Калягин.

Александр Александрович третий срок на посту председателя СТД России. «Я могу гордиться собой. В последние годы на эту общественную организацию можно положиться, членом Союза театральных деятелей быть почетно. Я часто вспоминаю Михаила Александровича Ульянова, он меня рекомендовал, он меня упросил стать председателем».

Наша газета несколько лет назад оказалась под угрозой исчезновения, Александр Александрович приютил редакцию, дал eй кров на Страстном. Спасибо ему и многие лета.